Поговорим о дивах. Кто это? Само слово обещает удивление, придыхание толпы, шепот по рядам: вы это видели? Мы это видели.
Дива выходит на сцену в сверкающем платье, встает к микрофону. Дива смотрит с обложки журнала, холоден ее взгляд. Дива умирает от любви в декорациях черно-белого фильма, зал замирает. Что это было? Что за голубой ангел пролетел? Не знаю.
Дива – явление редкое. Не каждую красотку назовут дивой, пусть и нарисует она стрелки и накинет перья. Не каждая певица, пусть и великая, станет дивой. Не каждая женщина с трудной судьбой, не каждая хорошо одетая дама, не каждая леди с безупречными манерами, не каждая взбалмошная героиня. Так кто же?
Первый секрет – секрет. Откуда она пришла и куда уйдет? Кого любит и любит ли? Что ест на завтрак, обед и ужин? Чем от нее пахнет? Никогда не узнает об этом простой смертный.
Второй – женственность, но не простая – гиперболизированная, почти монструозная. Важное умение здесь – балансировать между гротеском и дурным вкусом.
Одри Хепберн. Фото: © Paramount Pictures
Третий – драма. Не шлейф платья должен тянуться за ней, а шлейф увлекательных историй. При этом истории должны подаваться дозированно – не забываем про тайну. Все, что дано знать зрителю, – сердце ее разбито, она страдала. Имена и подробности не так важны.
Четвертый – недоступность. Никогда не прыгнет она в толпу поклонников, не сфотографируется с вами, не ответит на сообщение в социальной сети. Остается караулить у отелей, ждать у черных входов, протискиваться сквозь окруживших автомобиль поклонников. Лишь бы увидеть.
Пятый – хрупкость. Дунь на нее – и она рассыплется, разлетится на пух и лепестки.
Ну и последний секрет – порок. Чтобы произведение искусства стало шедевром, в нем необходим изъян. Разбег тут, как понимаете, огромный. Но остановимся на самом главном, самом картинном, самом необходимом любой диве удовольствии – на бокале шампанского.
«Шампанское заставляет поверить, что сегодня воскресенье и лучшие дни не за горами», – пишет Марлен Дитрих.
«Дает телу капельку тепла», – говорит Мерлин Монро о шампанском и начинает день с бокальчика холодного Piper-Heidsieck.
Фото: кадр из фильма «Зуд седьмого года». © 20th Century Fox
«Я пью шампанское только в двух случаях. Когда влюблена и когда не влюблена», – признается Коко Шанель, а вслед за ней Рената Литвинова, и мы им верим.
Дивы пришли в мир вместе с кино. Вместе с ними в кино пришел и другой герой – шампанское. Именно в 20-е и 30-е годы, в эпоху ар-деко и первых звезд, когда зрителям еще хотелось видеть на киноэкранах недоступную красоту и роскошь, игристое стало метафорой легкой богатой жизни, которая доступна лишь избранным.
И почти сквозь каждый фильмы проходит одна и та же героиня: идеальная волна пергидрольных волос, талия, придыхание, бокал в одной руке и сигарета в другой.
Почему именно шампанское? Почему не красное вино или вермут? Как мне кажется, дело здесь именно в картинке: пузырьки, прозрачность, тонкая ножка креманки. И потом, игристое дает легкое, быстро проходящее опьянение – фильм идет полтора часа, на полтора часа хватает эйфории, а дальше – отрезвление реальностью, возможно, похмелье.
«Завтрак у Тиффани», «Шампанское», «Незабываемый роман», вся бондиана – то тут, то там мелькают темно-зеленые бутылки и с грохотом вылетают пробки. Интересно, что марка шампанского нередко подчеркивает характер героя: Moët & Chandon, например, говорит о легкости и безответственности, в то время как Veuve Clicquot чаще пьют персонажи чопорные, консервативные.
Апофеоза «кинокарьера» игристого достигает в 1942 году, когда на экраны выходит легендарная «Касабланка» Майкла Кертиса. Весь фильм можно назвать огромным рекламным роликом Mumm Cordon Rouge: бесконечное шампанское здесь – способ справиться с натиском времени и сохранить себя.
Фото: кадр из фильма «Касабланка». © Silver Screen Collection
А что же дивы? Шампанское для них – часть образа, как брошь, приколотая к платью. Почему? Согласно одному исследованию ученых из Бристольского университета, бокал вина, но только один, делает образ человека более привлекательным. Буквально провели эксперимент: показывали фото человека до употребления бокала и после, почти все выбирали второй вариант как наиболее соблазнительный. Так уж не в этом ли дело?
Шампанское для дивы – выразительное средство, символ и легкомыслия, и большой внутренней трагедии, которую можно на минуту-другую притушить напитком с пузырьками. И подсознательно мы понимаем, что этот бокальчик в руке есть маленький револьвер, направленный на себя.
В жизни реальной Марлен Дитрих предпочитала водку и умерла в одиночестве, Грета Гарбо прожила до 1990 года и в старости любила долго гулять по Нью-Йорку в солнцезащитных очках, ну а про Мерлин Монро вы сами все знаете. Дива обязательно несет в себе драму, надлом, тайну, и шампанское – отличный способ это прикрыть, накинуть вуаль, так чтоб разгадывать эту загадку было еще интереснее.
В фильме «Последняя сказка Риты» Рената Литвинова (стопроцентная дива, кто будет спорить) играет смерть. Она подносит умирающей героине бокал холодного шампанского и говорит: «Пей». Почему-то мне нравится думать, что все это выглядит именно так. Выходит немыслимой красоты кинозвезда, от нее исходит сияние. Впервые ты видишь ее так близко: вот она, дива, улыбается только тебе. Тепло разливается по телу, и шампанское заставляет поверить, что сегодня воскресенье. И фильм начинается. Цветной или черно-белый – не знаю.
Фото на обложке: © Patricia Sates/Unsplash.