Обратимся к истокам. «Одиссея» и «Илиада» Гомера насквозь пронизаны вином. Из них мы узнаем о том, что греки употребляли вино с каждым приемом пищи, разбавляя его водой, но при этом существовал строгий этикет, не позволяющий людям злоупотреблять. На основе произведений древнего поэта можно даже составить карту античных греческих аппелласьонов, ведь его персонажи, приезжая в новые для себя места, считали своим долгом описать местные виноградники и вина.
Вино у Гомера – субстанция могущественная:
Сила вина несказанна: она и умнейшего громко
Петь, и безмерно смеяться, и даже плясать заставляет;
Часто внушает и слово такое, которое лучше б
Было сберечь про себя.
Порой оно спасает героев от смертельных опасностей. Одиссей, оказавшись в плену у циклопа Полифема, опаивает его крепким фракийским вином, что дает шанс герою и его спутникам ослепить циклопа и сбежать. Но иногда и само приносит несчастье. Вином с колдовским зельем опоила спутников Одиссея волшебница Цирцея, превратив их в свиней.
Неравнодушны к вину были и средневековые поэты. Нельзя не вспомнить великого персидского философа, астронома и лирика Омара Хайяма, посвятившего напитку множество своих четверостиший-рубаи.
Скорей приди, исполненная чар,
Развей печаль, вдохни сердечный жар!
Налей кувшин вина, пока в кувшины
Наш прах еще не превратил гончар.
Поэзия Хайяма наполнена философскими размышлениями на тему скоротечности жизни и от этого ее еще большей ценности. Вино в эту мелькающую перед глазами вереницу дней приносит утешение и радость.
Не раз упоминается вино в пьесах английского классика Уильяма Шекспира. Фальстаф в пьесе «Король Генрих IX» делится бесхитростной мудростью: «Если бы у меня была тысяча сыновей, то первое житейское правило, которое я бы им внушил, было бы отвращение к водяным напиткам и приверженность к хересу». Интересно, что в английском оригинале херес называется sack. Именно от этого слова вследствие забавного недопонимания произошло современное название немецкого игристого – Sekt.
По пьесам Шекспира можно изучать винные пристрастия англичан того времени. Уже упомянутый Фальстаф продал душу дьяволу «за бокал мадеры и холодную каплунью ножку», а хозяйка трактира в той же пьесе наставляла посетительницу: «Правда, вы выпили слишком много Канарского; это очень забористое вино, и раньше чем успеешь сказать: "Что это со мной?", оно взбудоражит всю кровь».
Иллюстрация к пьесе «Король Генрих IX», Акт 2, сцена 4 © Wikimedia Commons
Примерно в одно время с Шекспиром, Пьер де Ронсар, французский поэт XVI века, большой поклонник греческой и римской литературы, так воспевал вино в своем стихотворении «Как только входит бог вина…»:
Нальем, друзья, пусть каждый пьет!
Прогоним скучный рой забот,
Он губит радость, жизнь и силу.
Нальем! Пускай нас валит хмель!
Поверьте, пьяным лечь в постель
Верней, чем трезвым лечь в могилу!
Как будто вторит Ронсару через столетия английский поэт-романтик XIX века Джордж Гордон Байрон:
Наполняйте стаканы! Не правда ль, друзья,
Веселей никогда не кипела струя!
Пьем до дна – кто не пьет?
Если сердце полно,
Без отравы веселье дарит лишь вино.
Лорд Байрон повлиял и на плеяду русских поэтов, прежде всего, конечно, на Пушкина. Без преувеличения можно сказать, что Александр Сергеевич был знатоком вина, разбирался в марках и терруарах. В шутливом стихотворении «Вода и вино» он подтрунивает над невеждой, смешивающим вино с водой, произнося страшное проклятие:
Пускай не в силах будет пить,
Или, стаканами владея,
Лафит с Цымлянским различить!
Было ли Château Lafite любимым вином Пушкина? – Вполне возможно. В его время, как и сейчас, это одно из самых изысканных и дорогих вин мира. Поэт, безусловно, ценил вина Бордо и даже уделил им целый стих в романе «Евгений Онегин»:
Но ты, Бордо, подобен другу,
Который, в горе и беде,
Товарищ завсегда, везде,
Готов вам оказать услугу
Иль тихий разделить досуг.
Да здравствует Бордо,
Наш друг!
Не отказывал русский классик себе и в шампанском. Из того же “Евгения Онегина” мы узнаем о пристрастиях дворянства того времени:
Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино
В бутылке мерзлой для поэта
На стол тотчас принесено.
В романе упоминается и знаменитое «вино кометы»:
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток…
Речь здесь, скорее всего, идет о знаменитом шампанском Veuve Clicquot 1811 года. Комета C/1811 F знаменовала выдающийся для виноделов Европы год, завершивший череду холодных и неурожайных лет. Предприимчивая вдова Барб-Николь Клико-Понсарден маркировала свое вино Vin de la Comète. Законы маркетинга работали и в то время, это шампанское стало одним из самых разыскиваемых и дорогих вин в Европе.
В бутылках в поздний час душа вина запела:
«В темнице из стекла меня сдавил сургуч,
Но песнь моя звучит и ввысь несется смело;
В ней обездоленным привет и теплый луч!
…
Я упаду в тебя амброзией священной;
Лишь Вечный Сеятель меня посеять мог,
Чтоб пламень творчества зажегся вдохновенный,
И лепестки раскрыл божественный цветок!»
«Душа вина», 1857
Поэт пишет, что вино, божественный напиток, дарит облегчение несчастным и обездоленным, а художникам открывает дверь в другие, недоступные прежде, измерения.
Портрет Бодлера. Гюстав Курбе. 1848 г. © Wikimedia Commons
Не оставили вино без внимания и русские поэты Серебряного века. Все мы в школе читали «Незнакомку» Александра Блока, и что «истина в вине» (in vino veritas), знаем именно от него, а не от автора афоризма – Плиния Старшего.
Немецкий рислинг воспевает в своих стихах Осип Мандельштам:
Когда на площадях и в тишине келейной
Мы сходим медленно с ума,
Холодного и чистого рейнвейна
Предложит нам жестокая зима.
Марина Цветаева сравнивает свою поэзию с великими винами, которым, чтобы их оценили по праву, нужно время:
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Для поэтов второй половины XX века вино – это ключ к свободе, освобождению от оков авторитаризма через любовь и творчество. Через годы и океаны переговариваются чилиец Пабло Неруда и советский и российский поэт Андрей Вознесенский:
О вино,
ты приносишь весну,
и зеленым побегом
к небу тянется радость,
стены рушатся,
в прах рассыпаются скалы,
смыкаются бездны,
рождается песня.
Неруда, «Ода вину», 1954
Напои меня вином –
темно-красною свободой,
напои меня собою,
в рот набрав «Сент-Эмильон».
Вознесенский, «Обучение винопитию», 1998
Винная тема и для сегодняшних поэтов остается актуальной. Александр Васильев из «Сплин» поет про «Шато Марго», а великий Борис Гребенщиков в композиции «Железнодорожная вода» признается: «Теперь я пью свой wine, я ем свой cheese». Вино для поэтов – вечный источник вдохновения и свободы. Главное, не забывать об ответственном потреблении.
Фото на обложке: © Jingda Chen/Unsplash.