«Тебе будет чем заняться в тюряге, м***он! Сиди и учи историю нашего края!» – напутствовали бургундские виноделы приунывшего Руди Курнивана. Непревзойденный винный комбинатор, нахлобучивший рынок сотнями поддельных бутылок, прокололся на сущем пустяке. Виртуозно впаривая богатеньким буратино «культовый Bonnes-Mares 1923 года от великого Georges Roumier», он как-то не учел, что сие предприятие было основано на год позже...
За 100 лет до суда
Вообще тому самому Жоржу со всей неизбежностью светила карьера пастуха, а не великого винодела. Он появился на свет и сбрил свои первые усы в Шароле, которая до сих пор снабжает отменной говядиной места не столь отдаленные. Это обстоятельство отнюдь не помешало юнцу шляться по виноградникам и коммунам Кот д'Ора, где он однажды приметил и прозорливо влюбился в прелестную Женевьеву Куанкин. Дамочка была ни разу не бесприданница, и в шаловливые руки Жоржа перепали кой-какие виноградники в окрестностях Шамболь-Мюзиньи.
Новоиспеченный муж крайне ответственно подошел не только к исполнению супружеского долга (у пары родилось семеро детей), но и к управлению семейным имуществом. Во-первых, он основал домен имени себя (называть хозяйство женским именем тогда считалось неприличным). Во-вторых, вдоволь набатрачившись на могущественного соседа графа де Вогье, прочекал как надо делать нормальные вина. В-третьих, когда окончилась Вторая мировая, Жорж с воплями «врешь, не возьмешь» отбился от негоциантов и забутилировал собственноручно свой урожай. Его примеру последовали и другие бургундские смутьяны. В регионе назревали перемены...
Большая перемена
Самая большая перемена созрела ближе к 1980-м, когда внук Жоржа Кристоф оформился в долговязую молчаливую детину, которая отправилась ковыряться в семейном огороде. Надо сказать, что семейный огород к этому моменту представлял весьма впечатляющий набор виноградников не только в пределах исторической коммуны Шамболь, но и в соседних деревнях и селах.
Это сегодня критики зубоскалят, что название Кот д'Ор, или «золотой склон», весьма органично сочетается с ценником за увре («этим» в Бургундии меряют землю). В наши дни закупиться здесь наделом стало по карману только какому-нибудь главе LVMH. Но в 50-е годы XX века многие бургундские семьи стояли перед нелегким выбором: либо бомжевать возле трасс, продолжая возделывать убыточное хозяйство, либо продать это добро какому-нибудь соседу с кубышкой.
Прыткий Жорж Румье, подзаработавший на прямых продажах своих вин через одиозного Фрэнка Шунмейкера*, относился к последней категории. Поэтому вполне мог позволить себе завести еще несколько участков на виноградниках гран крю (Bonnes-Mares, Сlos de Vougeot) и стать единоличным хозяином Clos de la Bussière в Море-Сен-Дени. В итоге его подросший внучок получил возможность резвиться аж на 12 гектарах.
Однако замес был в том, что ближе к 1970-м в Бургундии бушевала аграрная революция: задолбанные тяжким трудом бургундские отцы и деды радостно вкладывались в технический прогресс, обещавший манну небесную и сокращение рабочих часов. На виноградниках появились тракторы, химические удобрения и средства для уничтожения сорняков, а также продуктивные клоны пино нуар.
Жить стало проще, но веселого было мало: гербициды и пестициды истощали почву и активизировали эрозию, а клоны и удобрения породили массу безликих и бездушных вин, лишив их индивидуальности. Разгребать весь этот геморрой пришлось поколению Кристофа. Главной целью его жизни стала последовательная реинкарнация терруара в каждую бутылку вина.
© Екатерина Багаутдинова, @myxamorr
Больше всего парня манил Bonnes-Mares. Кристоф исследовал его с той же дотошностью, с которой ясельная группа детского сада перекапывает свою песочницу. По итогам все узнали, что на этой диагональной заплатке, залезающей краем на территорию Море-Сен-Дени, прям как у нас есть «красное и белое» – terres rouges и terres blanches.
Красные почвы (terres rouges), замешанные на глине, подмяли под себя северную конечность Bonnes-Mares, но ближе к Шамболь их вытесняют белесые, испещренные остатками окаменелых ракушек земли (terres blanches). Сумма двух вин с этих разных «слагаемых» выдает тот самый «феномен Румье». Его Bonne-Mares – это как Мона Лиза на фоне остальных женских (или мужских?) портретов за всю историю человечества. То есть предельная концентрация изящного искусства, не имеющая аналогов, от которой у многих сносит крышу.
Вина Кристофа обладают еще одним магическим свойством: при любом раскладе количество ноликов в их цене увеличивается в разы, как только они покидают крышу отчего дома. Именно это обстоятельство – высочайший спрос и сверхприбыль – побудило вышеупомянутого Руди Курнивана сделать вина Румье жертвой своих махинаций.
Скромное обаяние буржуазии
Курниван реально задел Кристофа за живое. Этот супер-пупер интроверт, который в принципе предпочитает не удаляться от родных пенатов и не выходить на связь с внешним миром (его соседи и сотрудники Decanter регулярно сетуют на то, что Румье динамит их e-мэйлы), самолично приехал в Нью-Йорк, чтобы дать показания по его делу.
Журналисты, конечно же, жаждали афтерпати с «суперзвездой» и «самым умным и компетентным виноделом». Но пока односельчане разглагольствовали о необходимости борьбы с винными мошенничествами и наставляли подсудимого на истинный путь, Кристоф скромно слился. Его в принципе угнетают повышенное внимание к своей персоне и ажиотаж вокруг вин, ставших наравне с Romanee-Conti «голубыми фишками» и объектом инвестиций.
У нас настоящие...
За двадцать лет обработки домена коллегам удалось выцыганить у Кристофа Румье несколько бутылок. Они все настоящие.
Chambolle-Musigny
Эта Шамболь не про аромат – он немногословен, как сам Кристоф (малиновому звону сдавливает горло высохший букет астр). Она про тактильные ощущения: мех горностая, обточенная водой палуба яхты, полированный капот Мазератти, попка младенца или что там довелось потрогать по жизни...
Chambolle-Musigny 1-er Cru Les Cras
Мергель, щедро приправленный осколками известняка на винограднике Les Cras, всегда гарантирует пикантные подробности во вкусе. Минеральное, строгое, словно школьная директриса, и стильное, как Коко Шанель. Дождитесь послевкусия – оно особое, самое соленое, считает Кристоф.
Morey Saint Denis 1-er Cru Clos de la Bussière
Крепыш из соседней деревни, с мышцеватым танинным торсом, на котором, словно татуировки, набиты ароматы малины и каленого железа. Слегка рустичное вино с деревенским, «провинциальным» акцентом. Но продумано до мелочей.
Bonnes-Mares
Нил Мартин**, чьи рецепторы с завидной регулярностью вальсируют в компании самой «некислой» бургундской аристократии, клянется мамой, что Bonnes-Mares от Кристофа ну просто сказочный, образцовый гран крю, который уделывает даже более редкий и дорогой Musigny...
Слева направо: Chambolle-Musigny; Chambolle-Musigny 1-er Cru Les Cras; Morey Saint Denis 1-er Cru Clos de la Bussière; Bonnes-Mares
*Фрэнк Шунмейкер – американский винный писатель, консультант и виноторговец, сыгравший ключевую роль в организации импорта в Соединенные Штаты вин бургундских доменов в 1930-е годы.
**Нил Мартин – винный критик и писатель, ведущий обозреватель по винам Бургундии, Бордо и др. регионов ресурса Vinous (www.vinous.com).
Иллюстрации: © Екатерина Багаутдинова, @myxamorr.