Урожай в Шампани: дневник

Это самая солнечная коммуна Шампани, расположенная на западной окраине Долины Марны. Здесь царствует пино нуар, амфитеатры которого растут на глинисто-известковых почвах. Кюмьер – база Geoffroy, одного из самых прогрессивных рекольтанов. Мы познакомились во время интервью еще осенью прошлого года – как же не напроситься на урожай?

Подъезжаем к фамильному особняку, за воротами – взводы минивэнов, за ними – слегка приоткрытая дверца, за которой болтовня, гремят тарелки, свистят пробки. Секунды – и на красно-белой клетке оказывается тарелка с рататуем и стакан с кюве Expression. За П-образным столом собрались старые друзья: группа молодых французов, примчавшая на двух домах на колесах, собирает у Geoffroy вот уже третий год (далее в их расписании – Эльзас и Швейцария), большое семейство поляков – пятый. Есть и новички – пара юных энологов-итальянцев, восхваляющих Альта-Лангу и решивших подглядеть новомодных приемов у французов, и я с четырьмя друзьями (двое русских и двое итальянцев), опрометчиво согласившихся на мою аферу.

Смех, подколы, толкотня, общие комнаты – будто вернулся в летний лагерь. Фонари прокладывают медовую тропу вдоль Марны. Прилечь на углу причала и обнаружить, что на небе свое шоу, не дающее уснуть. Тишину прерывают выныривающие то и дело рыбы. Мокрая трава, ил, пронзительная свежесть – не надышаться. К полуночи пионеры разбегаются. Но тут соседи подключают гитары. Закрываю ставни, думая: все равно блажь, только бы этих проблем. Завтра день открытий.

День второй

07:00. Плетусь из нашей семиметровой комнатки на троих на хруст багета – понимаю, что хрустеть неизбежно придется и мне, ведь впереди посвящение и четырехчасовая растяжка с секатором. Почти синхронные удары, мотор – и пять минивэнов входят в лабиринты Кюмьера – как мафия, выехавшая на сделку. По приезде все окружают биг-босса в ожидании инструкций. Жан-Батист лишь дает небольшой дисклеймер: сезон был дождливый, поэтому готовьтесь к встрече с ботритисом.

Большие дома собирают без разбора: нежелательные вкусовые и ароматические соединения, вызванные серой гнилью, убивают химией. Geoffroy готовы переплачивать и проводить тщательную селекцию – в работу идет только идеально вызревший, не пораженный болезнями виноград.

«В этом году грозди феноменального размера, в среднем более 220 граммов, что на 30% тяжелее рекорда 2005 года. Большой урожай! Поэтому мы можем себе позволить тщательный отбор», – говорит Жан-Батист.

Паре – по ряду. Первая встреча с пино в этом сезоне. Невысокие, примерно по поясницу лозы – с виду детский сад, хотя им совсем недавно стукнуло 40 лет! Небольшие, плотно прилегающие друг к другу ягоды с матовой, тонкой кожицей. Уже сейчас способны на вразумительные беседы, страшно представить, о чем будут рассказывать после десятилетий в погребе. Сколько судеб столкнут, сколько кризисов предотвратят, сколько вдохновения породят. Сосед отбивает «Panier!», и через мгновение перед нами оказываются пустые корзины. Полные мчат к Жан-Батисту, который проводит вторичную селекцию.

Приятные +24, корзина за корзиной, не замечаешь, как прошли два часа, и Карин Жоффруа уже приглашает всех на кофе-брейк с бриошью. Еще два часа общения с пино – и наши минивэны выдвигаются домой. Обед, вооружение кепками и вторая смена – с 14:00 до 17:00. Лозы очень низкие, и каждый раз приходится наклоняться – чтобы вечером не разводить соседей на массаж «звездочкой», сажусь на землю и собираю что вижу перед собой. Опытные бойцы докладывают, что тяжело будет только первые три дня, далее – на автопилоте.

Вечерние рандеву с Марной становятся традицией. Пойти бы вдоль по набережной куда глаза глядят – говорят, быстрым шагом можно дошагать до Аи за полчаса… По возвращении прохожу мимо массивного забора, за которым роскошный особняк с залой с пятиметровыми потолками и пальмами, выглядывающими из окна. Списываю на дом буржуазного француза, пока не рассматриваю «mairie» на фасаде. В городе дай бог 700 человек! Перед входом – доска объявлений, на ней – расписание с датами старта сбора урожая для каждого крю.

День третий

На этот раз взобрались на самую высокую точку в Кюмьере – здесь парцель Les Culots, расположенный на холме с кортонистой прической. Ряды пино менье защищены лесной полосой. Раннее утро – лучшее время. В наушниках – «Петрушка» Стравинского, солнце только восходит, заявляя о себе вспышками, то и дело пробивающимися через покрытые росой грозди. Все полны энергии, уже через минуту меж шпалер высовывается блондинка в кепке, вереща: «Panier!» Тело здорово адаптировалось, и сбор постепенно превращается в приятную рутину. Единственное – не могу избавиться от ощущения, что, переходя от лозы к лозе с секатором, громлю чей-то дом. С кистей пикируют жуки, пауки и улитки – Жан-Батист создал богатую эко-систему.

Очередь в душ. Свежесть. Волосы сушу, мчась вдоль Марны по направлению к Аи. Зона производства Geoffroy – в 20 минутах на велосипеде от Кюмьера. Как же не наведаться взглянуть, что происходит со всем этим добром, что мы насобирали за сегодня? Шампанское рождается на территории роскошного особняка семейства Жоффруа, построенного еще в XIX веке. Во дворе Жиль Конехо, правая рука Джей-Би, готовит pied de cuve – эдакую «закваску» для сусла на основе диких дрожжей. Тем временем на третьем этаже свежесобранные ягоды отправляются в вертикальные прессы Coquard – сусло отжимают в четыре захода, каждый раз формируя горку в центре. Весь процесс занимает несколько часов.

Этажом ниже итальянцы Хьюго и Марко, новоиспеченные энологи, окончившие винную школу в Альбе, собирают ящики с кюве Pureté. Увидев меня, с радостью докладывают, что это поставка для Москвы!

Заболтались о Пьемонте, вскоре к разговору подключается Карин Жоффруа и рассказывает, что ее 26-летняя дочь Саша сейчас как раз на урожае в Пьемонте у Rinaldi. Но уже в декабре на постоянку возвращается в семейное гнездо – в октябре прошлого года Жан-Батист рассказывал мне об ее бургундских, швейцарских стажировках: «Она – будущее Geoffroy, все решения будут за ней. Я недавно спросил у нее: а когда ты планируешь вернуться домой? Ведь я хочу предварительно поработать с ней минимум 10 лет. С нами или с другим производителем, но ей нужно изучить философию шампанского, это уникальная категория. Но она мне в ответ: ну, после Патагонии я подумала, что будет интересно поехать на урожай в Пьемонт, а потом, наверное, в Испанию, Чили... Она молода, ей всего 25 лет, поэтому логично, что ей хочется исследовать мир. Что же, буду ждать ее возвращения домой!»

И вот, наконец! Карин добавляет, что 18-летняя Азали – тоже в винной теме, к тому же они большие друзья с Сашей. Вот какой дуэт с наибольшей вероятностью будет принимать решения в Geoffroy в будущем.

Поздний вечер дома. После обеда под царь-сосной во дворе домена короткую сиесту ловят уставшие сборщики, мы же с Катей (она – с «Бегунами» Ольги Токарчук, я – с дневниками Сергея Прокофьева) застали лужайку зачищенной. Зевая и собираясь расходиться, обсуждаем, как много разных рек жизни, культур сплелось в одном месте. Здесь такой воздух, что вторую ночь снятся блокбастеры.

День четвертый

Медленно поднимается солнце, в наушниках раскручивается главная тема второго концерта Рахманинова. Радостное возбуждение, подъем, ожидание нового. Собираем пино нуар с одного из самых ценных участков La Madelonne – для будущего тихого красного вина (Coteaux Champenois) и розе. Здесь лозы в два раза выше, побеги сплетены своеобразным хомутом. Эта техника называется tressage, она позволяет сопроводить естественный рост, усилить фотосинтез и защитить лозу от солнечных ожогов. Лабрадор Лея, полакомясь ягодами Geoffroy, подходит к грустным лозам крупного шампанского дома по соседству, но демонстративно разворачивается и уходит. А то! Органический виноград вкуснее гербицидного.

Защелкали секаторы, посыпались грозди. «Входные» полтора часа пролетели незаметно, и вот снова Карин с гостинцами – на этот раз сервирует круассаны, утверждает, что те всячески премированы и чуть ли не meilleur de la région. Форма, хруст, баланс масла и теста – разлетаются в считанные секунды. Жан-Батист смотрит на довольные лица и скромно заявляет: «Ça c’est la France!»

Конец рабочего дня. Ужин. Марна, камыши, пораженные белой омелой тополя, – остывающий после дневного зноя ветер вновь сопровождает в Аи. Застаю Жан-Батиста с его помощниками за длинным столом напротив прессуара – уплетает ту же простецкую кухню, что подают нам в Кюмьере (к слову, никогда не видел столько грустных физиономий итальянцев, в тарелке которых второй день оказывается переваренная паста). Разобравшись с ванильным фланом, выстраиваемся на линии сортировки. Для тихого красного вина и розе – три этапа селекции. Сборщики внимательно отбирают грозди, затем содержимое ящиков инспектируют виноградари, и еще разок – перед гребнеотделением и стартом мацерации в дубовом чане.

Ботритис и кислая гниль взяли свое: хотя ягоды выстояли и оказались хороши, на Coteaux все-таки не тянут. С тихим красным шутить нельзя – только виноград идеальной зрелости и в превосходном санитарном состоянии. Поэтому La Madelonne в этом году идет на розе.

По возвращении решил развлечь итальянцев-энологов и открыл бутылку Cosaque от хозяйства «Галицкий и Галицкий», которую коллеги любезно привезли мне из Москвы. Те же внимательно смаковали, сохранили пару бокалов на попозже, чтобы оценить развитие, и в итоге затребовали выписать пару бутылок в Пьемонт!

День пятый

Выходной. Поздний подъем. Все разбежались кто куда: итальянцы сверстали себе дегустацию в Эперне, французы отправились на пикник с видом на Кюмьер, поляки нырнули в Марну. Мы же отмечаем 28-летие Кати. Сервировали под царь-сосной кофе и малиновый тарт, в центре – ваза с желтыми герберами.

Из развлечений сегодня – часовая пешая прогулка до Эперне. Вечером в воскресенье почти все рестораны закрыты, столики в открытых надо было бронировать сильно заранее. Местечко находится в винном баре Perrier-Jouët с роскошным зеленым садом с видом на Музей шампанских вин и региональной археологии, что в эклектичном особняке, построенном Шарлем Перье. К слову, маст-визит. Затем отправляемся в рекомендованный Карин Жоффруа бар Brut с картой исключительно шампанских вин и тихим внутренним двориком, где можно спокойно распробовать все эти ваши сингл-парцели, амфоры и солеры.

В сумраке возвращаемся в Кюмьер, за камышами едва виднеются очертания виноградников. Охлажденные спелые ягоды пино нуара, йод и железо, плотные водоросли. Снова не надышаться. Природа так блаженна, что решаем с Катей выключить фонари, взяться за руки и идти с закрытыми глазами. Впереди – еще одна неделя в этом наполняющем терруаре. À suivre.

* Материал был опубликован 23.09.2023.

Фото на обложке: © Яков Лысенко.