Сегодня Челищеву ставят памятники в Калифорнии, называют его именем винодельческие премии, утверждают, что именно он является «самым влиятельным виноделом Америки после сухого закона» – но все это случилось не сразу. От того момента, когда в доме русского общественного деятеля и писателя Виктора Николаевича Челищева закричит новорожденный Андрей, до первого оглушительного винного успеха «мистера Tchelistcheff» пройдет почти сорок лет. И если в американском отрезке жизни самым тяжелым испытанием для Челищева станет смена места работы, то русский период вобрал в себя, кажется, все испытания, которые только могли выпасть на долю русского человека, – от болезни и ранений до революционных потрясений и эмиграции.
Биография
Мы уже никогда не узнаем, была ли та, «первая» жизнь для Челищева по-настоящему счастливой. Будущий винодел родился в далеком 1901 году и уже в два года чудом пережил смертельный в то время перитонит – болезнь осталась с ним до самой смерти, наградив Андрея маленьким ростом и проблемами с желудком. В четыре, прячась вместе с матерью в парадных во время уличных боев страшного 1905 года, он едва не погиб от случайной пули.
Из-за последствий перитонита юный Челищев не мог посещать гимназию и до десяти лет учился на дому, а когда ему оставалось всего два месяца до шестнадцатилетия, в России грянула Октябрьская революция. Выбора у дворян Челищевых не было: после того как их родовое гнездо в Калужской губернии разграбили восставшие крестьяне, отец и мать Андрея уехали на юг, а сам он (на тот момент офицер Киевской военной академии) ушел воевать с большевиками.
Фото: © Beaulieu Vineyard
О том, что Челищеву пришлось пережить во время Гражданской, почти ничего не известно – кроме того, что в 1920 году он снова едва не погибнет в бою с красными. Потеряв под пулеметным огнем почти всех людей, отряд Челищева будет вынужден отступить, оставив юного офицера умирать в заснеженном поле под вой январского ветра. Андрея спасет лишь неимоверная воля к жизни. Так или иначе, после госпиталя Челищев вернется в Русскую армию Врангеля и провоюет еще несколько месяцев – для того, чтобы в конце 1920 года вместе с семьей эвакуироваться из Крыма, покинуть ставшую чужой Россию и эмигрировать в Югославию.
Оказавшись за границей, Челищев – возможно, впервые в жизни – серьезно задумался о том, чем он собирается заниматься в мирное время. Выбор пал на виноделие: в 1923 году Челищев поступает в Чехословацкий университет в Брно на факультет агрономии, а после этого переезжает во Францию, где изучает микробиологию вина в Институте Пастера и энологию в Национальном сельскохозяйственном институте. Свой первый практический опыт будущий Маэстро получил на виноградниках Монмартра, окончательно закрепив его в бургундском Боне и на участках Moët & Chandon в Шампани. По словам жены Челищева Дороти, все это время Андрей не переставал думать о России, надеясь, что когда-нибудь все эти знания пригодятся на его настоящей родине – но судьба распорядилась иначе.
Фото: © Архив SWN
В 1938 году практически в одночасье поезд жизни Андрея Челищева перешел на другие рельсы и, набирая ход, понес своего владельца к бессмертию. Именно в этот год во Францию с визитом приехал некто Жорж де Латур, владелец процветающего калифорнийского хозяйства Beaulieu Vineyard. Парадоксально, но и без того богатое имение (которое де Латур купил еще до рождения Андрея и которое на равных конкурировало с замками Бордо) превратилось в настоящую жемчужину Калифорнии благодаря сухому закону. За несколько лет до вступления закона в силу де Латур получил эксклюзивное право на производство алтарного вина, став, таким образом, первым общенациональным поставщиком вин для католических церквей по всей Америке и сохранив в целости и сохранности все свои виноградники, оборудование и погреба.
Несмотря на то, что полтора десятилетия сухого закона превратили Beaulieu Vineyard практически в винного монополиста, де Латуру хотелось быть кем-то большим, чем производителем церковного вина. Именно поэтому в 1938 году он отправился на родину предков, чтобы найти винодела, который вывел бы и без того, как бы сейчас сказали, успешный бренд на совершенно новый уровень. Де Латур искал кого-то яркого, состоявшегося, сочетающего в себе черты мастера, провидца и немного волшебника, и даже не предполагал, что в качестве спасителя ему предложат безвестного русского эмигранта. Забавно то, что де Латуру даже не пришлось выбирать: внимательно выслушав именитого гостя, профессор Института Пастера Поль Марсе, не говоря ни слова, указал ему на своего лучшего ученика – Андрея Челищева.
Фото: © Beaulieu Vineyard
На тот момент у Челищева уже было несколько предложений от владельцев чилийских и китайских виноделен, но по степени обаяния ни один из них не мог сравниться с де Латуром, джентльменом до мозга костей, одетым в безупречный лондонский костюм, с идеальным маникюром и невероятным апломбом. Челищев мгновенно принял предложение американца и в том же году отправился в Калифорнию – в статусе главного винодела и одновременно вице-президента Beaulieu Vineyard. В Долину Напа он прибыл той же осенью, горя желанием немедленно приступить к работе, – но то, что увидел Челищев, привело его практически в ужас.
Технологии, по которым на винодельне де Латура производилось вино, были в лучшем случае примитивными. В подвалах царила жара, сок из-под пресса переливался по ржавым трубам, в сам пресс добавляли лед, чтобы было проще переносить калифорнийскую жару, а в чанах с суслом плавали полуразложившиеся крысы. Вино делалось из высокоурожайных и грубых сортов без какого-либо контроля. Вместо огромных французских лабораторий с их почти медицинской чистотой и простором для экспериментов здесь была крошечная комнатушка, больше похожая на склад ненужного оборудования. Челищев переходил от бочки к бочке, находя десертные вина посредственными, а сухие – плохими, но страшным было даже не это. Самым страшным было то, что так делали вино по всей Напе.
Хотя времени и ресурсов практически не было, Челищев выжал из имеющейся ситуации максимум. Перепробовав вина из всех бочек, он определил, что наилучший потенциал у каберне совиньона 1936 года, и предположил, что терруар Напы подходит именно для этого сорта. В кратчайшие сроки производство на винодельне было переориентировано именно на каберне, а тот самый винтаж 1936 года вышел в продажу как первое «чистое» вино Beaulieu Vineyard – первое вино частного резерва Жоржа де Латура. К 1950 году Челищев сделал Beaulieu Vineyard ведущим производителем каберне совиньона во всех Соединенных Штатах, а вино под названием Georges de Latour Private Reserve стало едва ли не синонимом премиального и при этом превосходного калифорнийского вина.
Фото: © Beaulieu Vineyard
В Beaulieu Vineyard Челищев проработал вплоть до 1973 года – до того момента, когда винодельню выкупила корпорация Heublein. Между новыми владельцами хозяйства и упрямым русским тут же начались разногласия: руководство компании считало, что Челищев должен как можно чаще «светиться» в маркетинговых кампаниях, а он больше всего хотел возиться со своими любимыми лозами в тишине виноградников. Вереница нескончаемых ссор закончилась большим разводом, после которого Челищев сменил белый халат главного винодела на ладно скроенный костюм вольного консультанта. Впрочем, для него это стало скорее облегчением – уход из Beaulieu наконец-то позволил Челищеву всецело сосредоточиться на любимом деле, и, разъезжая на своем желтом спортивном автомобиле от виноградника к винограднику, от клиента к клиенту, Маэстро сумел рассеять свои знания по всей Напе и Сономе.
Еще в 1947 году Челищев открыл Лабораторию энологических исследований Долины Напа – в свое время в ней отметились все будущие звезды калифорнийского виноделия: Питер и Роберт Мондави, Луи Мартини, Август Себастьяни, Джон Дэниэл и Ли Стюарт. Он работал с группой американских виноделов, в которую входили Джо Хайтц (Heitz Cellar), Тео Розенбранд (Sterling Vineyards), Ричард Петерсон (Monterey Vineyard и Atlas Peak), Майк Гргич (Grgich Hills) и Том Селфридж (Kendall-Jackson). Отголоски челищевского таланта можно найти в стилистике Firestone, Clos Pegase, Stag’s Leap, Domaine Michel, Conn Creek, HMR, Valfleur, Villa Mount Eden, Mt. Konocti, Field Stone, Niebaum-Coppola, Château Saint Michelle (его содружество с этой винодельней длилось более 20 лет) и многих, многих других.
Кульминацией карьеры Челищева стал «Суд Парижа» 1976 года – та самая организованная Стивеном Спурье слепая дегустация, на которой калифорнийские вина (или, если быть точнее, вина хозяйств Montelena и Stag’s Leap, которые консультировал Челищев) впервые в истории обошли топовые вина Бордо и Бургундии. Забавно то, что в это же самое время Андре вместе со своими калифорнийскими учениками посещал бордоские шато. Когда они были в гостях в Château Lascombes, секретарь имения известил Челищева о победе американских вин. Челищев на мгновение задумался, а потом попросил не говорить об этом владельцам шато до того момента, когда американские виноделы уедут обратно в отель: «Нельзя расстраивать французов – мы ведь у них в гостях».
Фото: © Beaulieu Vineyard
Парадоксально, но влияние Андре распространилось даже на Старый Свет. Вряд ли вы знали о том, что крестным отцом супертосканского мерло Masseto был именно Челищев – поработать над величайшим каберне совиньоном Италии его пригласил сам Лодовико Антинори. Нет-нет, все верно: Антинори хотел видеть в своем вине каберне, но Челищев, проанализировавший состав местной почвы, предложил посадить мерло. Это вызвало ожесточенные споры: Лодовико зачеркивал на карте виноградников слово «мерло» и писал сверху «каберне», Челищев, в свою очередь, перечеркивал «каберне» и писал сверху «мерло». Конечно, сегодня Антинори рассказывает свою версию, в которой инициатором высадки мерло был именно он – но, так или иначе, это вино никогда бы не появилось на свет, если бы над ним не работал Маэстро.
Награды
Если говорить штампами, то влияние Челищева на калифорнийское (да и мировое виноделие) невозможно переоценить. Почти каждый его шаг сопровождался микрореволюцией, в корне меняющей отношение к процессу виноделия, и речь даже не о замене ржавых труб и насосов. Например, именно Челищев одним из первых в десятки, а то и сотни раз снизил дозу диоксида серы – до него в Калифорнии никто не даже задумывался о том, что сульфиты могут служить для вина не только лекарством, но и ядом. По его собственным воспоминаниям, в тот самый момент, когда Челищев тщательно отмеривал количество SO2, к нему подошел один из рабочих винодельни и изумленно спросил: «Это что, все? Мистер доктор, да у нас тут тридцать тонн сусла – давайте сыпанем туда хотя бы ведро!»
Это Челищев ввел в обиход калифорнийского виноделия холодную ферментацию для белых и розовых вин. Это он, и никто другой, впервые начал контролировать яблочно-молочное брожение у красных вин. Именно Челищев сменил вектор винодельческого рынка США, заставив американцев отказаться от сладких вин и привив им вкус к хорошему сухому. Благодаря Челищеву существуют целые винодельческие регионы: Карнерос, в котором Андре высадил первые лозы шардоне и пино нуара, Орегон, где он рекомендовал выращивать пино гри, и Вашингтон, чье будущее он увязывал с каберне совиньоном. Мастерство Челищева порой граничило с настоящей магией. Говорят, что однажды, обходя свои будущие владения в Санта-Барбаре, Челищев вдруг встал на колени, положил в рот горсть земли и, выждав пару мгновений, сказал всего восемь слов: «Пино нуар. Эта почва идеальна для пино нуара».
Фото: © Архив SWN
Помимо признания в винодельческих кругах, Челищев получал и официальные награды. В 1954 году французское правительство назвало Андре Кавалером Ордена сельскохозяйственных заслуг, а в 1979-м повысило его уже до Офицера. В 1970 году он был награжден Премией за заслуги перед Американским энологическим обществом, в 1986-м удостоился премии Wine Spectator за выдающиеся заслуги в виноделии, а в 1990 году получил звание «Винного человека года» на Техническом симпозиуме винодельческой промышленности. В 2000 году, уже после смерти, Челищев снова получил награду от Wine Spectator – теперь как «Человек, который больше всего сделал для улучшения качества вина». И это не считая «мелочей» вроде Премии COPIA за заслуги перед жизнью (2004 год) и включения в Зал славы виноделов Кулинарного института Америки в 2007-м.
Великий винодел скончался в 1994 году, так и не сумев обзавестись собственным виноградником. Не то чтобы у него не было на это времени или денег – и того и другого у Челищева было в избытке. «У меня никогда не было смелости», – сказал он однажды. «Были предложения, были люди с деньгами, которые хотели быть моими партнерами. Но я дитя революции и знаю, что значит потерять все в одночасье». Немного помолчав, он продолжил: «Деньги – это пыль. У меня нет погреба, у меня нет виноградника, у меня ничего нет. У меня есть только моя голова». После чего снова помолчал и, широко улыбнувшись, добавил: «Ну разве что найдется дюжина бутылок под кроватью».
Фото на обложке: © Beaulieu Vineyard.