Сначала, конечно, думаешь, что «все, конец!». Если все новое – это хорошо забытое старое, то мы в глубоком кризисе: постмодерн победил, новых решений нет, только откат в прошлое. Но потом вспоминаешь, что тема статьи совсем другая и нужно подумать как раз про эволюцию, про свежее восприятие вина, про синестезию как метод дегустации. Про то, как лихо весь чувственный опыт сливается в новые иероглифы. Про направления, жанры и даже конкретные произведения.
Эпоха сортов и терруаров в общественном сознании – явление кратковременное. Похоже, оно исчезает, едва возникнув, прямо как Марти Макфлай с фотографии в первой серии «Назад в будущее».
Отчасти виноваты в этом сами производители, создавшие море ассоциаций, клубов и революционных ячеек, нахлобучивая на свои детища добавленную стоимость в виде новых смыслов, идей и фобий. Процессы эти необратимы. Нам остается лишь подхватить волну и разобраться, кто в какой технике работает. Визуальные искусства, в отличие от flavour, можно посмотреть и иногда даже потрогать. Возможно, скоро нейросети научатся визуализировать содержимое бутылки, и мы будем выбирать вино глазами.
Разговор в этот раз пойдет о художниках малой величины – о ремесленниках и экспериментаторах, о гениях признанных и гениях ближайшего будущего. Size matters, но есть нюансы. Есть какая-то бесконечно большая радость в бесконечно малых явлениях. Лавочники от промышленных гигантов отличаются так же, как посещение мастерской в присутствии занятого работой художника – от просмотра фотографий его работ в дорогом толстом журнале с тонной рекламных разворотов.
Можно рискнуть и пойти гораздо дальше в этих сравнениях. С одной стороны, есть роскошь католицизма, есть посредники в виде посланников пап виноделия (это мы про гигантов с их экспорт-менеджерами etc.), а есть протестантская непосредственность и прямой контакт с создателем-виноделом (это про небольшие хозяйства «с душой»).
Нет больше никакого пино нуара и рислинга. Умами правят не сорта и регионы, а сложная их композиция, из которой рождаются текстуры и стиль. Бургундия и шардоне – пустой звук до тех пор, пока мы не огласим имя автора, соединившего эти понятия в своем произведении. Слышишь имя домена, и сразу в голове картинка возникает, сразу ясно, чего ждать от вина. Образно говоря, терруар как фактор остается, но скорее в виде набора минералов, которые художник перетирает в порошок и превращает в краску. А вот как ею распорядиться – другой вопрос.
Восприятие вина требует дополненной реальности, которая объяснит заложенную в него идею. На этой волне хочется расставить по залам картины художников, которые уже есть в нашем депозитарии или вот-вот появятся там. Считайте это приглашением на закрытый показ.