Расположенный на границе со Словакией, этот субрегион Нижней Австрии долгое время мог предложить лишь заурядные вина из цвайгельта. 22 года назад Дорли Мур присмотрелась к местному терруару и осознала, что его ждет большое будущее под эгидой блауфранкиша. Годы экспериментов – и она сумела создать эталонное выражение сорта, сделать холм Шпитцерберг* одним из самых выдающихся терруаров Австрии и вдохновить соседей на движение вперед. Докладываем, как ей это удалось.
С чего началась ваша винная история?
В 1991 году, еще будучи студенткой, я запустила PR-агентство Wine+Partners. Тогда мне было 26 лет, и я хотела показать всему миру, как хороши австрийские вина. Я начала с работы с австрийскими клиентами, однако вскоре подключились и зарубежные: мы проводили много мероприятий, в том числе для таких культовых хозяйств, как Robert Mondavi, Penfolds и Haut-Brion. Вскоре я вышла замуж за португальского винодела Дирка Нипорта и переехала к нему в Долину Дору. Живя там, я осознала кое-что важное про вино. Во-первых, лучшие вина создаются со старых лоз. В то время это не было популярной идеей, лозы зачастую выкорчевывали по прошествии 20-25 лет в связи со снижением производительности. Дегустируя вина с 70-, 80-, 90-, 100-летних лоз, я поняла, что они намного более комплексные, рассказывают захватывающие истории. Во-вторых, континентальный климат – особая фишка для виноделия. В Дору очень жарко и засушливо, низкая урожайность, но в то же время вина получаются сбалансированными, с отличной кислотностью. Я поняла, что хочу создать свое вино, причем в континентальных условиях и обязательно со старых лоз.
Фото: © Dorli Muhr
Сразу подумали про Австрию?
На самом деле я долго изучала карту Европы, выискивала лучшие локации. Пока не поняла, что вообще-то расположенный в Нижней Австрии в зоне Карнунтум холм Шпитцерберг, где еще моя прабабушка выращивала виноград, идеально отвечает моим запросам. Вообще, моя семья из коммуны Рорау, но прабабушка, когда ей было шесть лет, начала жить со своей тетей в Прелленкирхене, что всего в 9 км на восток. Та подарила ей небольшой участок в 0,17 га на винограднике Roterd. Так моя семья, которая исторически занималась фермерством, выращиванием сахарной свеклы, зерновых, включилась еще и в виноградарство. В 2002 году я запустила винодельню и впоследствии купила этот исторический участок.
Участок Roterd. Фото: © Dorli Muhr
Что особенного в этом холме?
Он расположен в самом центре Европы, между двумя горными цепями – Альпами и Малыми Карпатами, вблизи границ со Словакией и Венгрией, в самой восточной части Австрии. Здесь невероятно ветрено, с огромной равнины к нам поступают теплые и сухие воздушные массы, направляющиеся в сторону долины реки Дунай. С одной стороны, мы защищены от грибковых заболеваний, так как ветер мгновенно высушивает почву, а с другой – столь жаркие условия подвергают лозу значительному стрессу. В итоге всю свою энергию она направляет на рост гроздей, они у нас совсем небольшие.
Фото: © Dorli Muhr
Удается ли в таких условиях сохранять свежесть?
У нас жаркий летний сезон, но к концу вегетативного цикла, в сентябре, ночи резко становятся холодными – контраст позволяет накапливать кислотность. Летом из-за постоянного гидростресса лозы в ягодах не накапливается так уж много сахара. Он образуется в результате фотосинтеза, для которого нужны вода и солнечный свет. Если нет воды, можно светить сколько угодно, но в ягодах сахар не появится. В связи с этим у нас довольно низкий уровень алкоголя, особенно в самые жаркие годы. В том же соседнем Бургенланде более комплексные, мощные почвы, которые сохраняют влагу и позволяют лозе продолжать фотосинтез, в итоге получаются полнотелые вина. Наши же часто сравнивают с бургундскими: они тоньше, легче, более ароматные, вертикальные, пинонуаристые. И все это обусловлено известняковыми почвами, а также засушливым и ветреным климатом.
Фото: © Dorli Muhr
На что вы опирались, выделяя разные участки на холме?
У нас не крутые склоны, но они все же есть. В нижней части склона в результате эрозии более богатая почва, там у нас растут лозы моложе 10 лет с довольно высокой производительностью, виноград отсюда демонстрирует фруктовую сторону блауфранкиша, он идет на региональную этикетку Carnuntum. Посередине склона растут 10-30-летние лозы, идущие на вилляжное кюве Prellenkirchen. На самом верху, на высоте 320 метров, на бедных известняковых почвах растут старые лозы в возрасте до 70 лет – виноград с них скорее демонстрирует пряную сторону блауфранкиша и идет на крюшные кюве.
Фото: © Dorli Muhr
Какой дескриптор ярче всего демонстрирует разницу между винами со старых и молодых лоз?
Текстура. Никогда не аромат или сортовой вкус, ведь они трансформируются со временем. Шелковая текстура – то, что указывает на возраст лоз. Шелк – легкий, но очень плотный материал, вот почему мы можем использовать его при создании парашютов. Напряженность, но в то же время легкость и тонкость – для меня это высшее проявление элегантности в вине. Тем временем молодые лозы дают вина с бархатной текстурой – более округлые, мягкие, младенческие. Для нашего вилляжного кюве Prellenkirchen мы используем виноград с лоз разного возраста, отсюда второе название – Samt & Seide, «бархат и шелк» в переводе с немецкого.
Фото: © Dorli Muhr
Ваш личный фаворит в коллекции?
У нас есть кюве с виноградника Kobeln, расположенного на высоте 300 метров, в самой высокой точке Шпитцерберга. За ним растут редкие цветы и деревья, которые можно встретить в Средиземноморье, они создают биоразнообразие. До 2008 года, когда я высадила 1 га блауфранкиша, здесь никогда не было лозы. Предыдущий владелец жаловался, что почва такая жесткая, что на ней ломались трактора.
Участок Kobeln. Фото: © Dorli Muhr
Мы столкнулись с той же проблемой во время высадки. Но я верила в этот участок и решила помочь земле органикой. Kobeln стал нашим полем для экспериментов. Соседи удивлялись – что у вас там за дикая роща в междурядье, чего только не растет? Это мой самый любимый участок, я провела там больше всего времени, отсюда второе название – Liebkind, любимчик в переводе с немецкого. Максимум, который мы можем получить с одной лозы, – четыре крошечные грозди, с 1 га выходит всего 900 бутылок. Но это эссенция, концентрация всего того, что представляет собой блауфранкиш. В ягодах мало мякоти, но много кожицы, где и содержатся все вкусовые соединения. Наша задача – чтобы ягоды не высохли и не превратились в джем. Liebkind – вино, после дегустации которого ты четко понимаешь, что такое чистейший блауфранкиш. Но ему нужно минимум пять лет для развития. 2018-й был невероятно жарким и засушливым сезоном. У многих хозяйств получились вина с шероховатыми танинами, джемовыми тонами, нам же удалось сохранить баланс.